На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Искусство

60 подписчиков

Свежие комментарии

  • сергей
    Что есть то есть. Аналогов его голосу и песням нет и не будет в обозримом будущем разве что его реинкорнация появится.ДЕМИС РУССОС — ЧЕ...

ОСТРОВ ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА - КУРОСТРОВ

ОСТРОВ ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА - КУРОСТРОВ

Алексей МАКЕЕВ
Еще совсем недавно переправа на Большую землю для жителей Курострова, что на Северной Двине, была настоящей дорогой жизни. Ломая тонкий лед, переправлялись на старых катерах и лодках, на которых и по открытой воде ходить опасно. Выручил прославленный земляк, родившийся на острове триста лет назад, – Михаил Васильевич Ломоносов.


План Куростровской волости, составленный по старой карте местного кораблестроителя С.М. Негодяева-КочневаПлан Куростровской волости, составленный по старой карте местного кораблестроителя С.М. Негодяева-Кочнева

Готовясь к юбилею великого русского ученого, который отмечался в 2011 году, губернатор Архангельской области постановил: официальной переправе на Куростров быть! Средств, правда, на новое судно не хватило – отремонтировали непотопляемый паром хрущевских времен и поставили на него японский двигатель. Перед поездкой я уточнил: паром Холмогоры – Куростров по-прежнему в строю и совершает рейсы четыре раза в день.





Поморские нравы

Холмогорские поморы – народ суровый. Хотя современная жизнь не требует борьбы за выживание, как в прошлые века, привычка противостоять природным стихиям осталась. И никаких поблажек субтильным гостям с юга! Бойкая женщина-таксист остановилась у поворота на грязную грунтовую дорогу и велела мне выходить. «Тут всего пару километров до пристани, – указала она в сторону непроходимой грязи. – А мне – только машину ломать, давно зареклась туда ездить».

Странно, конечно, что место отправления парома так удалено от Холмогор, размышлял я, шлепая по лужам под проливным дождем. Еще более удивительным казалось то, что, торжественно открыв переправу на Куростров, к ней не только не организовали маршрут общественного транспорта, но даже и асфальт не положили...

На безлюдном берегу среди проржавевших катеров возвышалась свежевыкрашенная баржа с надписью «Куростров». Паром уткнулся трапом в песчаный берег, и я беспрепятственно поднялся на палубу. Команду из трех человек отыскал в натопленном кубрике. Хмурый помор сообщил, что паром отправляется по расписанию через час, и закрыл дверь. Пришлось прятаться от дождя в единственном прибежище для пассажиров парома – в продуваемой всеми ветрами старой автобусной остановке.


На такой поморской лодке 10-летний Михайло со своим отцом промышлял в море / Фото автораНа такой поморской лодке 10-летний Михайло со своим отцом промышлял в море / Фото автора

Паром «Куростров», связывающий жителей острова с Большой землей / Фото автораПаром «Куростров», связывающий жителей острова с Большой землей / Фото автора

Здание историко-мемориального музея М.В. Ломоносова на месте усадьбы отца ученого / Фото автораЗдание историко-мемориального музея М.В. Ломоносова на месте усадьбы отца ученого / Фото автора



К пристани стали подъезжать машины. Пешком пришла только одна женщина с зонтиком, который ветер то и дело выворачивал наизнанку. Паром дал гудок – как обычно, за пятнадцать минут до отправления, наивно подумал я. Но не успел я дойти до берега, как баржа на моих глазах отчалила – с машинами и женщиной с зонтиком на борту. Я метался по берегу, махал руками, кричал, но все без толку. Из стоящей рядом «Нивы» выглянул кавказец:

– Дорогой, не шуми, – успокоил меня водитель. – Паром вернется. Видишь, сколько еще машин осталось на берегу? Не могут ведь они нас здесь бросить, да? Садись ко мне, погрейся.

Это было настоящим спасением. Водитель угостил горячим чаем из термоса, повесил сушиться мою куртку на заднее сиденье. И действительно, через полчаса паром вернулся...

Приютивший меня водитель оказался человеком деловым. То и дело он звонил по телефону. Разговор шел о запчастях для сельхозтехники, об уборке урожая картошки, о восстановлении старого овощехранилища. Выяснилось, что сам он уже более двадцати лет живет на Курострове – родине великого ученого, в селе Ломоносове. Работал в сов­хозе. А после его развала в 2011 году взялся за свое дело – картофелеводство. Оказалось, на местных песчаных почвах картофель растет отлично. «Главная проблема в том, – объяснил фермер, – что мы на острове. За всяким болтом приходится бегать по деревне или выбираться в Холмогоры. А в этом году у самого плодородного поля поселилась сотня журавлей, которые поклевали всю картошку…».

От Шпицбергена до Новой Земли

Куростров – самый крупный из девяти островов на Холмогорском разливе Северной Двины. В старину его называли Великим. Песчаные отмели острова переходят в болотистые луга и холмы. Издревле люди селились вокруг «пупа острова» – невысокой горы Палишиной. Современное село Ломоносово тянется широкой улицей по косогору на несколько километров. И хотя старых рубленых домов сохранилось много, все же село нисколько не похоже на ту деревню, в которой родился будущий гений. Триста лет назад вместо крупных поселений на острове стояло несколько десятков деревень, состоящих из двух-трех дворов. Жилые и хозяйственные постройки этих своеобразных северных хуторов соединялись в единое целое под одной крышей – такого подхода требовала долгая северная зима. Дома строили из крупных бревен, окошки делали крошечными, вставляли в них слюду. В одном из таких «печищ» деревни Мишанинской в 1711 году появился на свет Михаил Васильевич. Место, где стоял дом Ломоносовых, отыскали в 1865 году – через сто лет после смерти ученого. Сейчас здесь расположился Историко-мемориальный музей М.В. Ломоносова.


Срез кедра, посаженного Петром I возле судостроительной верфи в Вавчуге / Фото автораСрез кедра, посаженного Петром I возле судостроительной верфи в Вавчуге / Фото автора

Свидетельств, оставленных самим Ломоносовым о его жизни на Курострове, практически нет. Однако до нас дошло немало косвенных сведений, их начали собирать сразу после смерти Михаила Васильевича. Ломоносова первые девятнадцать лет жизни окружали совсем не «глушь и невежество», как порой писали и пишут до сих пор. В XVIII веке среди крестьян страны поморы не знали себе равных по уровню грамотности. Академик Иван Лепёхин, побывавший на поморских берегах в 1772 году, отмечал редкую одаренность и деловитость местных жителей. Отец будущего ученого, Василий Дорофеевич Ломоносов, принадлежал к числу самых предприимчивых и активных жителей острова. Романтический пруд, который сейчас красуется перед зданием музея, – это та самая «сажалка», которую отец Ломоносова вырыл для осушения болотистой усадьбы и экспериментов по разведению рыбы. В «сажалке» имелся искусственный сток воды с кованой решеткой, преграждавшей путь рыбе. Больше ни одной попытки со­здать рыбное хозяйство в истории края неизвестно. Главным же детищем Василия Дорофеевича стал первый на острове «новоманерный гукор» – большое двухмачтовое судно. Местная корабельная верфь в Вавчуге была известна со времен поездок на Север Петра I. Однажды царь лично наблюдал за спуском кораблей на Вавчугской верфи, а ее хозяев – братьев Бажениных – одарил «царскими привилегиями».

Отец Ломоносова, видимо, был сиротой, с юности рассчитывал только на свои силы. Женился лишь после того, как прочно встал на ноги – в 30 лет, что по тогдашним меркам считалось очень поздно. Его избранница Елена Ивановна Сивкова из соседних Матигор 8 ноября 1711 года родила первенца – Михайло. Скорее всего, именно мать привила будущему академику любовь к учению и дала основы грамоты. Елена Ивановна была дочерью церковного дьякона – главного деревенского просветителя в те времена.

Впервые Михайло со своим отцом отправился в море на многодневный промысел в возрасте 10 лет (еще до постройки гукора) – на большой поморской лодке-карбасе. Плавания по Белому, Баренцеву, Карскому морям для холмогорцев тогда считались обычным делом. Столетиями их промысловые угодья располагались от Шпицбергена до Новой Земли. Излюбленным местом Василия Дорофеевича был Мурманский берег Кольского полуострова, где он владел становищем и промышлял треску. Несколько лет работы в море научили многому юного Михаила. Его любо­знательный ум подмечал разные феномены природы, что пригодилось ему позднее в научной деятельности. В своем трактате «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» Ломоносов пишет: «Ветры в поморских Двинских местах тянут с весны до половины мая, по большей части от полудня, и выгоняют льды на Океан из Белого моря; после того гос­подствуют там ветры больше от севера, что мне искусством пять раз изведать случилось». Разрабатывая будущий Северный морской путь, Михаил Васильевич дает первую классификацию полярных льдов: «Ходячие по морю льды троякий вид показывают: 1) мелкое сало, которое, подобно как снег, плавает в воде, иногда игловат, или хотя и связь имеет, однако гибок и судам не вреден; 2) горы нерегулярной фигуры, которые глубиною в воде ходят от 30-ти до 50-ти сажен, выше воды стоят на десять и больше, беспрестанно трещат, как еловые дрова в печи… 3) стамухи или ледяные поля, кои нередко на несколько верст простираются, смешанные с мелким льдом…»


Оригинальный знак-указатель на въезде в село Ломоносово / Фото автораОригинальный знак-указатель на въезде в село Ломоносово / Фото автора

Фото автораФото автора

Помор-жемчуголов с берестяным водоглядомПомор-жемчуголов с берестяным водоглядом

Купель XVII века не раз спасалась из пожаров деревянных церквей Курострова / Фото автораКупель XVII века не раз спасалась из пожаров деревянных церквей Курострова / Фото автора



Видел юный Ломоносов в море, как «на позорях матка дурит» – то есть во время северного сияния отклоняется стрелка компаса. Фантастические морозные всполохи запечатлены в его научных работах, рисунках, стихах.

Даже в своих этнографических изысканиях Михаил Васильевич вспоминает юношеские годы. «Отличаются лопари одною только скудностью возраста и слабостью силы, – вспоминал ученый. – Затем, что мясо и хлеб едят редко, питаясь одною почти рыбою. Я, будучи лет четырнадцати, побарывал и перетягивал тридцатилетних сильных лопарей. Лопарки хотя летом, когда солнце не заходит, весьма загорают, ни белил, ни румян не знают, однако мне их видеть нагих случалось и белизне их дивиться, которою они самую свежую треску превосходят».

Отечества приятные воспоминания

Мать Ломоносова умерла, не дождавшись возвращения сына с промысла. Отец женился вторично – на крестьянской дочери Федоре Михайловне Усковой, которая вскоре родила ему сына Ивана. Однако не прошло и трех лет, как Василий Дорофеевич вновь овдовел. И спустя четыре месяца снова женился. На этот раз на молодой вдове Ирине Семеновой. Ее Ломоносов вспоминал, как «злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моем, представляя, что я всегда сижу попустому за книгами: для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных и пустых местах и терпеть стужу и голод».

После смерти матери юного Михаила продолжил учить грамоте сосед – Иван Шубной. После – дьячок Дмитриевской церкви С.Н. Сабельников. Он-то, когда его багаж знаний исчерпался, и сказал Ломоносову: «Для приобретения большого знания и учености требуется знать язык латинский, а сему не инде можно научиться, как в Москве, Киеве или Петербурге». А пока Михаил много читал на старославянском языке – как церковные книги, так и светские. Благо у соседей уже тогда имелись библиотеки.


Документ из архива Дмитриевской церкви, написанный 14-летним Михайло ЛомоносовымДокумент из архива Дмитриевской церкви, написанный 14-летним Михайло Ломоносовым

На Курострове помимо обычных ремесел и охоты жители занимались резьбой по моржовой и мамонтовой кости, судостроением, рудоискательством, добычей древесной смолы, которую выкуривали в особым образом устроенных ямах. Наверняка Михаил замечал, сколько ловкости и смекалки требовал промысел «дикомытов»: ловля и дрессировка соколов, которых холмогорцы поставляли для царской охоты в Москву. У местных ловцов жемчуга Ломоносов мог видеть остроумный прибор «водогляд», состоящий из двух берестяных трубок и пластины прозрачной слюды. Возможно, водогляд был прообразом изобретенного Ломоносовым батоскопа – оптического прибора, с помощью которого «много глубже видеть можно дно в реках и в море».

В одной версте от дома Ломоносовых стоял древний Ельник – сакральная роща чуди заволоцкой. Еще в начале XIX века старожилы восхищались этой густой сумрачной рощей, окруженной живописными озерами. Стволы елей-гигантов достигали полутора метров в диаметре. На южном холме – по преданию, могильном кургане трех чудских князей – стояла величественная часовня и деревянный крест, воздвигнутый в 1678 году в честь избавления острова от страшной эпидемии. Здесь проходили общенародные моления и церковные торжества. Некоторые исследователи полагают, что в древности именно в этом Ельнике стоял известный по скандинавским сагам идол Юмалла с золотой короной на голове и золотой чашей на коленях, наполненной золотыми же монетами. А на месте Холмогор находилась легендарная Биармия. Сам Ломоносов придерживался того же мнения: «Пермия, кою они Биармиею называют, – писал он в своей «Древней российской истории», – далече простиралась от Белого моря вверх, около Двины реки, и был народ чудской сильный, купечествовал дорогими звериными кожами… без сомнения, где стоит город Холмогоры».

Помимо рыбного промысла Михаил с отцом занимались перевозкой грузов, где без арифметических познаний было не обойтись. В конце XVII века почти 12 процентов всего дохода Московского государства собиралось на Архангельской таможне. В 20-х годах XVIII века цифра эта уменьшилась, но гукор Ломоносовых без дела не стоял. Путешествия расширяли кругозор юного Михаила. Скорее всего, в то время он бывал на Соловецких островах, познакомился с богатой монастырской библиотекой и подружился с архимандритом обители Варсонофием. Иначе нельзя объяснить тот факт, что, будучи уже известным ученым, Михаил Васильевич воспевал в стихах Соловецкий монастырь, а Варсонофия одаривал своими книгами с «нижайшим поклоном» и «приятным воспоминанием моего отечества».


Виктор Перепелкин – коренной житель Курострова и дальний родственник Ломоносовых / Фото автораВиктор Перепелкин – коренной житель Курострова и дальний родственник Ломоносовых / Фото автора

Картина быта поморской семьи времен Ломоносова / Фото автораКартина быта поморской семьи времен Ломоносова / Фото автора

Реставрация Дмитриевской церкви. Это первая каменная церковь на острове, активным инициатором и жертвователем строительства которой был отец великого ученого / Фото автораРеставрация Дмитриевской церкви. Это первая каменная церковь на острове, активным инициатором и жертвователем строительства которой был отец великого ученого / Фото автора



Известно также, что на какое-то время «младый его разум уловлен был раскольниками». Видимо, речь идет о старообрядцах, общин которых здесь было немало и которые могли привлечь Михаила своей «книжностью». Исследователи строили разные гипотезы, почему ученый решил порвать с «раскольниками», но истинный мир духовных исканий Ломоносова так и остался навсегда его личной тайной. Можно лишь сказать, что староверами Ломоносов заинтересовался всерьез: в ведомости Холмогорского соборного прихода за 1728 год записано, что Василий Дорофеев Ломоносов и жена его Ирина исповедовались и причастились, а сын их Михаил уклонился от того «по нерадению». Для 17-летнего юноши в то время это был поступок очень решительный.

Михаил просил отца отпустить его продолжить обучение. Но Василий Дорофеевич в своем промысле «всегда имел счастье», как вспоминали современники, и рассчитывал на сына в качестве помощника. Поэтому вместо благословения на учебу он задумал женить Михаила на дочери одного «неподлого» человека из Колы. Чтобы избежать сватовства, Ломоносов притворился больным, прекрасно понимая, что, если свадьба состоится, ему уже никогда не учиться в «Москве, Киеве или Петербурге».

В своем стремлении учиться в Москве Михаил Васильевич действовал последовательно и рассудительно. Прежде всего обзавелся паспортом. В архивных книгах Курострова записано: «1730 года, декабря 7 дня, отпущен Михайло Васильевич Ломоносов к Москве и к морю до сентября месяца предбудущего 731 года». Конечно, отец если и знал о планах сына, то явно понимал, что уйдет он не только до «предбудущего» года, и уж точно не желал такого поворота судьбы. Иначе бы зажиточный промысловик Василий Дорофеевич обеспечил сына деньгами. И не пришлось бы Михаилу занимать на дорогу у соседа Фомы Шубного «китаечное полукафтанье и заимообразно три рубля денег».

Училище-памятник

Однако после ухода из дома полного разрыва с родными на Кур­острове у Михаила Васильевича не случилось. В течение следующих десяти лет Василий Дорофеевич выплачивал за сына «подушные деньги». Сообщение о безвестном исчезновении отца в море на промысле Михаил Васильевич также получил своевременно. По одному из преданий, Ломоносов увидел во сне, как тело его отца выбросило на остров Моржовец, по его указанию оно было найдено поморами и там же захоронено.

Многим своим землякам Михаил Васильевич помог устроиться в Петербурге. До самой смерти переписывался со сводной сестрой Марией Васильевной Головиной, жившей в Матигорах. Ее сына Михаила Ломоносов забрал к себе в Петербург в возрасте 8 лет и пристроил в Академическую гимназию. Михаил Евсеевич Головин стал видным ученым своего времени, академиком, автором популярных школьных учебников по арифметике, геометрии, механике. Однако прожил недолго, умер в 34 года...


Дмитриевская церковь, вид столетней давностиДмитриевская церковь, вид столетней давности

XIX век безжалостно покалечил Куростров. Родись Михаил Васильевич столетием позже, возможно, все сложилось бы иначе. Многие промыслы приходили в упадок или совсем исчезли. Северная Двина обмелела, и крупные суда больше не ходили к Холмогорам. Морской промысел прекратился. Закрылась и судостроительная верфь в Вавчуге. Виной обмеления стала активная вырубка лесов по берегам Северной Двины и Пинеги. Вырубили даже священный Ельник на Курострове. Старое кладбище, где была похоронена мать Ломоносова, также пришло в запустение...

Но память о великом русском ученом не дала Курострову превратиться в остров необитаемый. В 1865 году широко праздновался столетний юбилей со дня кончины Ломоносова. На Курострове губернские власти проводили торжественные мероприятия и решили поставить памятник великому земляку. Деньги собирали два года. Однако они были пущены совсем не на гранит и работу скульптора. Памятником стало сельское училище. На его открытии архангельский губернатор князь Гагарин присвоил заведению имя Ломоносова. И деревня Денисовка была переименована в Ломоносовку. Местные мужики внесли свой вклад в памятник земляку: сходом решили содержать в училище неугасимую лампаду перед образом архистратига Михаила – небесного покровителя Михаила Васильевича.

В 1892 году на пожертвования великих князей Алексея Александровича и Владимира Александровича, посещавших Кур­остров, построили более просторное здание училища на месте усадьбы Ломоносовых. С 1940 года в нем разместился Историко-мемориальный му­зей. Здесь как нельзя лучше можно почувствовать дух родины гения. Занимательная коллекция старинных экспонатов повествует об истории острова и его великого уроженца: фотографии рыболовов-промысловиков и жемчуголова с водоглядом, крючки, ножи и прочее снаряжения поморов XVIII века, предметы быта, шедевры резьбы по кости, можжевеловый посох староверов, старинные книги. Сохранилась даже медная купель XVII века, в которой, возможно, крестили новорожденного Михаила Васильевича. Выставлены архивные документы Дмитриевской церкви, к которым «Михайло Ломоносов руку приложил» в 14-летнем и 19-летнем возрасте. Высокие напольные часы той эпохи безотказно отсчитывают время до сих пор.

«В юбилейном, 2011 году в наш музей целыми днями шли посетители, – вспоминает экскурсовод Евгения Федорушкова. – Мы думали, что будут побиты все рекорды посещаемости. В конце года посчитали: 20 тысяч посетителей. Это – большая цифра, если сравнивать, скажем, с 1999 годом, когда к нам пришли только 2 тысячи человек. Но все же в трудное послевоенное время музей принимал более 30 тысяч посетителей в год. Конечно, в те годы паром ходил чаще. Сейчас, если посетители прибывают к десяти утра, то уехать раньше двух часов дня не получится. Зимой – другое дело. Встает дорога по льду, в музей можно приехать в любое время и на своей машине».

* * *



Современное Ломоносово производит нерадостное впечатление. Население уменьшилось в разы, молодежь уезжает, постоянных жителей осталось около 150 человек. При этом едва ли не каждый второй коренной житель острова находит в своем роду некую связь с Ломоносовыми. Любят и рассказывать о Михаиле Васильевиче. Порой, правда, совсем сказочные истории. Например, что Ломоносов – незаконнорожденный сын Петра I.

Юбилейные мероприятия 2011 года немного подбодрили угасающую жизнь села. Восстанавливаются храмы, установлен крест на предположительном месте захоронения матери Ломоносова, почти достроена новая фабрика-училище косторезного искусства. Пущен регулярный паром, туристы все чаще заглядывают на остров. Появилась надежда, что Куростров вновь расцветет...

Михаил Васильевич обращался к «любезным берегам» до конца своих дней. В 1764 году он по памяти набросал план ­Куростровской волости. Точно передал очертания островов, расположение Холмогор, судостроительной верфи, деревень, церквей – того, с чем он хранил связь всю свою жизнь.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх