АФАНАСИЙ ФЕТ. ПРЕДЧУВСТВУЯ ЖИЗНЬ…

Портрет работы И. Репина (1882)

Поэт Афанасий Фет… Есть что-то предопределяющее в рифме, объединившей призвание и фамилию. Легко узнаваемый индивидуальный поэтический голос — дар свыше. Жизнь Фета складывалась так, будто он должен был доказать, что достоин его.


Первым испытанием стала разлука с домом. Когда Афанасию исполнилось четырнадцать, из родной усадьбы под Мценском его отправили в лифляндский город Верро (сейчас это эстонский город Выру), в частный пансион. Причина весьма драматична: необходимо было спасти мальчика от клейма «незаконнорожденного».
Будущий поэт был записан в документах как Афанасий Шеншин, сын мценского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина. Матерью его была Шарлотта Фёт: Шеншин влюбился в нее, когда был на лечении Германии. Он практически выкрал Шарлотту у ее мужа, Иоганна Фёта, и привез в Россию в статусе своей супруги.
У сторонних лиц возникло сомнение в «законности» рождения Афанасия Шеншина-младшего. В Верро благодаря хлопотам родных мальчик получил «честную фамилию немецкого мещанина» и стал гессен-дармштадским подданным Афанасием Фётом.
Фетом талантливый юноша станет спустя несколько лет – когда за плечами останется учеба в Верро, известнейший пансион Погодина в Москве. Студентом Московского университета он начинает печататься. То, что в прежние годы поэт смутно ощущал как «подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность», теперь стало поэтическими строками на страницах литературных журналов.

В 1842 году под стихотворением «Посейдон» в журнале «Отечественные записки» неожиданно для автора и его друзей появилась подпись – «А. Фет».
Эта ошибка наборщика оказалась бесценной для автора. Исчез звук, напоминавший о злосчастной истории с немецким гражданством.

• Так в русской литературе появился Афанасий Фет.

А спустя год появилось стихотворение, в котором голос поэта впервые прозвучал по-настоящему ярко, радостно, свежо:

Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало…

https://my.mail.ru/mail/ga-vdv/video/66/5300.html

К этому стихотворению вполне могут быть отнесены слова, сказанные Яковом Полонским – известным поэтом и писателем, – о более позднем творчестве Фета: «В лучших лирических произведениях – и музыка, и сила, и удивительная легкость выражения». Полонский, близкий друг Фета, пожалуй, первым заметил музыкальность его поэтических строк. Во многих стихотворениях поэта изысканные сочетания звуков рождают мелодию – выразительную, пластичную:

Тихо ночью на степи;
Небо ей сказало: спи!
И курганы спят;
Звезды ж крупные в лучах
Говорят на небесах:
Вечный – свят, свят, свят!

Это стихотворение 1847 года вошло в цикл, который поэт назвал «Мелодии». Чуть раньше в письме к своему другу Аполлону Григорьеву Фет напишет о музыке: «одно это искусство имеет возможность передавать и мысли и чувства не раздельно, не последовательно, а разом, так сказать — каскадом».
Музыкальные импульсы фетовской поэзии были услышаны выдающимися русскими композиторами: так появились романсы П. Чайковского «Мой гений, мой ангел, мой друг» и «Уноси мое сердце…», романс С. Рахманинова «В молчаньи ночи тайной», романс С. Танеева «В дымке-невидимке».

• Первым из композиторов к творчеству Фета обратился А. Варламов: романс «На заре ты ее не буди» стал таким популярным, что, по мнению критиков того времени, мог считаться почти народной песней.
• https://my.mail.ru/mail/ga-vdv/video/92/5302.html

Возможно, это самое упоенье музыкальной природой поэзии стало одной из причин отстраненного отношения современников к фетовскому творчеству. Непонятными находил некоторые стихотворения Фета редактировавший их И.С. Тургенев. Уже в ХХ веке литературоведы, сравнивая авторские рукописи и изданные сборники, обнаружили большое количество отличий. Многие из них касались пунктуации.

• Изучив автографы поэта, филолог Б. Бухштаб замечает: «Фет был крайне скуп на знаки препинания; есть стихотворения сложнейшей синтаксической конструкции почти без единого знака препинания».

Желая сделать Фета более «понятным», редакторы выставляли запятые, точки, тире по собственному усмотрению: это приводило к нарушению авторской интонации, к смещению смысловых акцентов. Сам поэт чувствовал, что редакторская правка имеет «известные границы и опасности». О тургеневской редакции своего поэтического сборника, вышедшего в 1850 году, Фет впоследствии напишет: «Издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным».
Отношение Фета к поэтическому искусству, палитра его выразительных средств и приемов предвосхищают творчество символистов. В ярком взлете русской литературы, отметившим грань XIX-XX веков, нет поэта или писателя, который не чувствовал бы связи с творчеством А. Фета.
В свою очередь, сам Афанасий Афанасьевич был вдохновлен поэзией Ф. Тютчева. По собственному признанию, он ценил в этом поэте «зоркость в отношении к красоте». В поэтическом «Послании к Ф.И. Тютчеву» Фет напишет:

Мой обожаемый поэт,
К тебе я с просьбой и с поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.
Давно мечты твоей полет
Меня увлек волшебной силой,
Давно в груди моей живет
Твое чело, твой облик милый.

В одном из писем Фета можно прочесть: «Подобно Тютчеву, и даже более, чем Тютчев, я певец русской женщины». Он ценил чуткость женщины к искусству.«Сияла ночь…» — одно из самых известных стихотворений Фета, ставшее благодаря композитору Н. Ширяеву романсом, — было написано под впечатлением пения Татьяны Берс.

• Кстати, считается, что именно она была прообразом Наташи Ростовой: ее голос Л. Толстой «подарил» героине «Войны и мира».

Любовь «наперекор уму», загадки мироздания («Что такое день иль век/Перед тем, то бесконечно?»), природа творчества («Только художник на всем чует прекрасного след») — вот то многое и немногое, что допустил в свою поэзию Фет. Уловив несозвучность новых тенденций в искусстве собственным эстетическим убеждениям, в конце 1860-х он отказывается от участия в литературной жизни. Но он продолжает размышлять, наблюдать, созерцать, восхищаться.



А. А. Фет. Портрет работы Н. Рачкова. 1880-е гг


В начале 1880-х годов Фет возвращается в литературу. Возвращение это можно назвать кульминацией творческих поисков – об этом говорят четыре сборника под общим названием «Вечерние Огни», перевод гетевского «Фауста», философских трудов Шопенгауэра.
Пытаясь понять, как – несмотря на жизненные трудности, непростые отношения с современниками – Фет продолжал создавать «гимны неземной красоте»,  Я. Полонский обратился к нему:
«Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому невидимый <…> человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный! Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит!»
В 70 лет поэт спешил рассказать:

Еще люблю, еще томлюсь
Перед всемирной красотою,
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.
Покорны солнечным лучам,
Так сходят корни в глубь могилы
И там у смерти ищут силы
Бежать навстречу вешним дням.
(1890 год)
https://my.mail.ru/mail/ga-vdv/video/66/5304.html

http://moiarussia.ru/afanas...

https://my.mail.ru/mail/ga-vdv/video/90/5303.html