К 968-му году со дня рождения.

Почти тысячелетие минуло..... Чеерез осени-вёсны-лета зимы и..... Войны.
Всё течет, всё изменяется. Войны забирают свою дань человеческими телами,
выравнивая нужную планете численность разгорячённых и неуравновешенных особей.
Омар Хайям….


Кто его не знает? От его рубаи светом веет и радостью, перемешанной с постоянным знанием Конца. Улыбающимся пессимистом можно назвать его

. Хайям! О чем горюешь? Весел будь!
С подругой ты пируешь - весел будь!
Всех ждет небытие. Ты мог исчезнуть,
Еще ты существуешь - весел будь!

И как можно понять тех, кто жил без малого 1000 лет назад… И сколько нагромоздилось неизвестными «доброжелателями» на его сиюминутное творчество…
А творчество-то, это стихотворное, в форме «рубаи», тоже ж было в часы блаженного отдохновения и беззаботности. Вовсе и не был он поэтом. Он был больше математиком, астрономом и философом. А Рубаи, это так, для отдохновения души. И Земля тогда другой была, в 1048 году, когда Он родился. На Руси страсти шли, Рюриковичи между собой рубились, на италийском сапоге интриговали Дамасий II и Бенедикт IX, ставленник могущественного германца Генриха III. В Европе куча княжеств, «Священная Римская Империя», священные ордена доблестных рыцарей токмо что в зародыше. И не знали тогда в Европе еще ни пороха, ни огнестрельного. Мечи, копья, луки со стрелами. Даже арбалеты попозже появятся.
И кто знает, ему ли принадлежат эти обалденно проникновенные жизнеутверждающие и в то же время граничащие с величавой скорбью «рубаи». Есть мнение, что жанр этот был подхвачен впоследствии многими любителями, и дополнили наследие
Омар Хайям Гийяс Оддин Абольфатх Омар ибн Ибрагим Хайям Нишапури

Человек что флейта, человек что фляга,
В нем душа что песня, что хмельная влага.
С чем сравнить Хайяму душу человека?
С огоньком, который прячет тело-скряга.

И в персидском Нишапури в тот год его рождения было совсем не просто.
Только мальчик родившийся, был не совсем обычным. В 8 лет он знал наизусть весь Коран, по памяти, и в эти же 8 лет сильно увлекался математикой и астрономией.
В 14 лет он уже окончил курс Нишапурского медресе и получил «диплом» хакима, то есть врача. И читал…. Читал… И Эвклидовы «Начала» тоже.
Он остался жив в сельджукской мясорубке. Но в 16 лет потерял маму с папой, умерших от чумы, которая его не коснулась.
Покинул он Нишапур, в жажде новых знаний. Четыре года он качал их в Самарканде. Потом 10 лет в Бухаре, где работал в книгохранилищах. За эти 10 лет появились его фундаментальные трактаты по математике.
1074-й год по приглашению прибыл в Исфахан, центр государства Санджаров, ко двору султана Малик-шаха. 18 лет он был духовным наставником султана и его детей. Однако… . Однако в 1092 году, со смертью покровительствовавшего ему сельджукского султана Малик-шаха и его визиря Низам ал-Мулка его исфаханский период заканчивается. Обвинённый в безбожном вольнодумстве, поэт вынужден покинуть сельджукскую столицу.
Есть несколько легенд кончины его. Самая красочная у Низами Арузи Ахмед ибн Умара,
Автора «Четырёх бесед»
«В году 1113 в Балхе, на улице Работорговцев, в доме Абу Саида Джарре остановились ходжа имам Омар Хайям и ходжа имам Музаффар Исфизари, а я присоединился к услужению им. Во время пира я услышал, как Доказательство Истины Омар сказал: „Могила моя будет расположена в таком месте, где каждую весну ветерок будет осыпать меня цветами“. Меня эти слова удивили, но я знал, что такой человек не станет говорить пустых слов. Когда в 1136 я приехал в Нишапур, прошло уже четыре года с тех пор, как тот великий закрыл свое лицо покрывалом земли, и низкий мир осиротел без него. И для меня он был наставником. В пятницу я пошел поклониться его праху взял с собой одного человека, чтобы он указал мне его могилу. Он привел меня на кладбище Хайре, повернул на лево у подножия стены, огораживающей сад, увидел его могилу. Грушевые и абрикосовые деревья свесились из этого сада и, распростерши над могилой цветущие ветви, всю могилу его скрывали под цветами. И пришли мне на память те слова, что я слышал от него в Балхе, и я разрыдался, ибо на всей поверхности земли и в странах Обитаемой четверти я не увидел бы для него более подходящего места. Бог, святой и всевышний, да уготовит ему место в райских кущах милостью своей и щедростью!»

Родник живительный сокрыт в бутоне губ твоих,
Чужая чаша пусть вовек не тронет губ твоих...
Кувшин, что след от них хранит, я осушу до дна.
Вино все может заменить... Все, кроме губ твоих!

В полях - межа. Ручей. Весна кругом.
И девушка идет ко мне с вином.
Прекрасен миг! А стань о вечном думать,
И кончено: поджал бы хвост щенком!

Вино запрещено, но есть четыре "но":
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.

О, не растите дерево печали...
Ищите мудрость в собственном начале.
Ласкайте милых и вино любите!
Ведь не навек нас с жизнью обвенчали.

Что гнет судьбы? Ведь это всем дано.
Не плачь о том, что вихрем сметено.
Ты радостно живи, с открытым сердцем
Жизнь не губи напрасно, пей вино!

Ты скажешь, эта жизнь - одно мгновенье.
Её цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведешь ее, так и пройдет,
Не забывай: она - твое творенье.

Один припев у мудрости моей:
"Жизнь коротка - так дай же волю ей!
Умно бывает подстригать деревья,
Но обкорнать себя - всего глупей..."